"Есть сведения - хотя официального подтверждения нет, - что господин Сассун недавно договорился с сайгонским правительством, согласно которым последнее теперь получает опиум исключительно через эту фирму". Высказывалось опасение, что "результатом этой договоренности стало установление почти полного контроля над экспортной торговлей опиумом со стороны господина Сассуна". Другие купцы "либо не могли, либо не хотели перебить цену Сассуна и удержать акции". Чиновники предупредили, что то, что произошло на одном аукционе, может повториться:

На январской распродаже этого года (1924) было предложено 250 сундуков. Мессир Сассун купил первые 200 сундуков, выставленных на аукцион. Как только представитель фирмы заявил, что ему больше ничего не нужно, все ушли, а за остальные 50 сундуков не было сделано ни одной ставки - никто не решился их купить, поскольку у них нет возможности избавиться от опиума.

Чиновник утверждал, что цены на этих аукционах "были результатом простого спроса господина Сассуна". Сводка ежемесячных продаж с января 1923 года по конец января 1924 года показывает, что он не преувеличивал. В течение первых шести месяцев другие фирмы купили на аукционе всего 10 или 20 процентов запасов, а во второй половине года - вообще ничего. Тем временем индийское правительство боролось с контрабандой и незаконной продажей опиума, и, судя по всему, часть этой борьбы финансировалась китайской компанией, а некоторые суда были направлены на контрабанду.

По мере того как давление усиливалось со всех сторон, против торговцев и брокеров возбуждалось все больше судебных дел. В одном из отчетов сообщалось, что Верховный суд Шанхая был занят делом, в котором китайский торговец опиумом подал в суд на господина Э. Д. Сассуна за ущерб, причиненный непоставкой восьми сундуков с опиумом, но судья встал на сторону Сассуна, утверждая, что все стороны знали, что опиум, не вывезенный к марту 1918 года, останется в руках китайского правительства.

Это был жалкий конец торговли, которая несет в себе особый моральный заряд, и трудно выносить моральные суждения с современной точки зрения, учитывая, что опиум был легальным в Лондоне и Нью-Йорке так долго, а его торговля стала полностью законной после Опиумных войн. Торговля опиумом в XIX и начале XX века "связывала индийских крестьян, британское и индийское правительства, огромную массу китайских потребителей и множество западных, парсийских, сефардских и, прежде всего, китайских купцов в огромную систему, приносящую доход". Не все эти участники были согласны, и, конечно, они не получали равных выгод от торговли, хотя и здесь есть свои сюрпризы. Аргумент о том, что опиум поддерживал индустриализацию Британии и развитие мировой экономики в XIX веке, усложняется анализом, согласно которому даже Китай получал экономическую выгоду, а договорные порты на самом деле укрепляли его торговые отношения с азиатскими соседями. Нет нужды говорить о том, что китайские потребители платили высокую цену за потребление опиума.

Несмотря на клеймо позора, Сассуны и другие защищали торговлю опиумом на протяжении всего XIX века и вплоть до XX, дойдя до того, что выступили против ограничений, введенных Китаем, и подрывали кампании сторонников запрета в Великобритании. Когда Дэвид приехал в Бомбей, наркотиком торговали свободно, и, хотя мнение окружающих изменилось, семья продолжала рассматривать его как товар, мало чем отличающийся от любого другого, пока не перестала им торговать. В архивах Сассунов не сохранилось никаких следов сомнений в воздействии опиума или этичности их участия в торговле. В этом они были не одиноки. В "Вестнике Израиля" , единственном сефардском журнале, издававшемся в Китае, ничего не говорится о наркотике - вопиющее упущение, учитывая, насколько активно он обсуждался в других местных изданиях в конце XIX века. Похоже, что моральные споры не возникали, когда на кону стояли состояния, и даже члены семьи, не принимавшие участия в бизнесе, хотя и не соглашались и даже выступали за многие социальные и политические вопросы своего времени, были едины, либо стояли в стороне, либо активно поддерживали торговлю. Дочь С.Д., Рейчел Бир, редактор The Observer и The Sunday Times, в 1895 году прокомментировала назначение Опиумной комиссии, заявив, что "назначение этой комиссии совершило большую несправедливость в Индии", и предсказала, что ее доклад разобьет "дело антиопиумистов". Ее племянник, поэт Зигфрид Сассун, который часто в шутку называл себя выходцем из бедной части семьи, писал о своих предках, но упускал из виду главный источник их богатства:

Портрет Рейчел Бир, дочери С.Д. Сассуна, ок. 1900 г.

Узрите этих драгоценных, купеческих Предков,

Собранные в какой-то канцелярии смерти;

Спокойные, предусмотрительные, сдержанные, они поглаживают свои бороды

И медленно двигают своими лицами во мраке,

И обменивать чудовищные богатства на покоренные речи,

Глаза без блеска и покорные веки.

Торговля опиумом и контроль над ней со стороны парсов и евреев вызвали множество ехидных замечаний со стороны их конкурентов, которые отчаянно пытались отхватить больший кусок пирога. Переписка Джардина Мэтисона демонстрирует вопиющую позицию "мы и они" в письме, направленном в фирму Джона Пурвиса, которая потерпела крах в результате торговли, с порицанием за тактику заимствования: "Что вы можете сделать, конкурируя с евреями в вашем поселении, которые довольствуются минимально возможным авансом по стоимости и расходам?" Позже антисемитская пропаганда утверждала, что именно евреи стояли за Опиумными войнами и были ответственны за разрушение жизней многих китайцев, игнорируя тот факт, что до прихода евреев Ост-Индская компания контролировала всю торговлю из Индии, включая опиум. Фашист Арнольд Лиз, ярый антисемит и один из основателей Имперской фашистской лиги, написал о "еврейском загнивании Китая" в памфлете, утверждая, что китайцы ненавидят иностранцев из-за Сассунов, и сравнивая это с другими ситуациями, в которых вся вина лежала только на евреях.

 

НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ В КИТАЕ

Династия Цин правила Китаем с 1644 по 1911 год, когда она рухнула в результате коррупции, крестьянских волнений и нехватки продовольствия. В то время как некоторые классы и группы населения Китая процветали благодаря экономическому динамизму, общенациональная бедность, голод и наводнения способствовали росту национализма, который обвинял мандаринов и императора в попустительстве иностранцам и продаже им Китая. К сожалению, Китайская республика, провозглашенная в 1912 году, пережила множество испытаний и бед, поскольку ею управляли разрозненные элементы, такие как генералы-военачальники и иностранные державы. Во время Первой мировой войны Китай встал на сторону союзников, и ему было обещано, что немецкие концессии в восточной провинции Шаньдун будут возвращены китайцам. (К сожалению, в конце войны эти концессии перешли к Японии). Треть китайского импорта поступала из Британии, которая, в свою очередь, импортировала пятую часть китайского экспорта, и Сассуны имели все возможности воспользоваться этим.

В экономическом плане политика laissez-faire в Китае распространялась не только на коммерческую, но и на монетарную политику, а купеческие гильдии расширяли свою власть как